Екатерина Мурашова: «Современные дети — ужасно унылые существа»

 6 апреля 2017

 Екатерина Мурашова более 25 лет работает семейным психологом, принимая детей и их родителей в одной из детских поликлиник Санкт-Петербурга. Кроме того, она пишет приключенческие и научно-популярные книги («Класс коррекции», «Дети-тюфяки и дети-катастрофы», «Любить или воспитывать», «Все мы родом из детства») и ведет популярный блог на сайте «Сноб». В интервью Anews.com психолог рассказала, с какими проблемами к ней приходят современные семьи, почему нынешние дети – «унылые существа», и каких вещей точно нужно избегать при воспитании ребенка.

 

«У советской семьи ожидания были меньше, дети не рассматривались как проект»

 

Вы много работаете с детьми и их родителями в качестве психолога. Самые распространенные проблемы, с которыми к вам приходят пациенты – какие они, с чем связаны?

— Самые распространенные сегодня такие же, как и вчера, и позавчера. Несовпадение ожиданий и реальности….Скажем так, дети не соответствуют ожиданиям родителей: «я думал, она будет учиться хорошо, а она учится плохо», «я думал, это будет светлая радость, а она доводит меня до осатанения», «я так мечтал о ребенке, я думал, она станет мне другом и мы будем «дружить взасос», а она мне ничего не рассказывает», «я думал, он будет, как я, заниматься хоккеем, а он вообще отказывается куда-то идти» и так далее.

— Выходит, со временем проблемы совсем не меняются?

— Преобладающие – нет. То есть сказать, что вот 25 лет назад, когда я начинала работать, преобладали какие-то другие проблемы, нет, такого нет. Естественно, время идет. Когда я начинала работать, никто не приходил ко мне с компьютерной зависимостью в силу отсутствия компьютеров.

— Если рассматривать современную семью и советскую и их проблемы…

— У советской семьи ожидания были гораздо меньше. Дети не рассматривались, как проект. Дети рассматривались, как естественное продолжение. Если они приносили радость – хорошо, не приносили – ну и ладно. Никто не думал об идее развивать детей. Какие-то отдельные семьи, может быть, думали, но массового явления развивать детей не было. Дети ходили в какие-то кружки, если за них нужно было платить и родители могли, то за них платили. Но большая часть была бесплатной. Родители даже не всегда знали, в какие кружки ходят их дети.

Сегодня есть своеобразная гонка между родителями. «Как? Ваш ребенок ещё не берет интегралы, ему же уже четыре года! Куда вы смотрите?» Мать приходит домой, начинает заливаться слезами, ищет в интернете, кто бы обучил ее детей брать интегралы…

 

«До 10-11 у ребенка нет собственных проблем»

 

Детский психолог – кто в нем сегодня нуждается больше: сами дети или родители, которые зачастую являются инициаторами обращения к специалисту?

— Только родители! Дело в том, что мое твердое убеждение (со мной даже не все мои коллеги согласятся), тем не менее, я считаю, что лет до 10-11 у ребенка нет собственных проблем. У него только семейные проблемы. То есть, любая психологическая проблема, которая существует у ребенка лет до 10-11, она касается семьи. Соответственно, она не изолирована. И что-то делать конкретно с ребенком, не трогая семью, практически невозможно.

После 11 лет – да, когда ребенок переходит в подростковый возраст, у него могут появиться его собственные проблемы, его проблемы как личности. Они могут быть связаны с его социальными контактами, с его взаимоотношениями где-то за пределами семьи. А до того это всегда проблема, которая решается (если она решается) через семью.

«Первый экзистенциальный кризис формирует вопрос: «Мама, а ты умрешь?»»

— В своих статьях вы упоминаете возрастные кризисы, с которыми сталкиваются дети. Все ли дети их переживают? Нужно ли объяснять ребенку, что это такое?

— Да, безусловно, все дети, более того – все взрослые переживают возрастные кризисы. То есть у нас есть стабильные периоды развития… Это не имеет отношения к детству, это имеет отношение к онтогенезу. Онтогенез – это от зачатия до смерти. Так вот, все переживают все положенные кризисы.

Говорить ребенку об этом обязательно нужно! Я бы это в средней школе, в старших классах просто бы преподавала. Как это устроено? Какие тебя ждут дальше кризисы? Понимаете, некоторые люди, допустим, о кризисе экзистенциальном – сорокалетие, середина жизни – о нем пишут, о нем говорят.

А вот о том, что у тебя у самого было и, соответственно, у твоего ребенка было, где-то между 4-6 годами – первый экзистенциальный кризис, который формирует вопрос «мама, а ты умрешь?», об этом вообще не говорят. И очень велик шанс, что человек отмахнется от своего ребенка в этот момент, а, собственно говоря, неразрешенный кризис имеет потом очень серьезные последствия. Поэтому я бы это просто преподавала таким отдельным двухмесячным курсом в средней школе, скажем, «Предсказуемые кризисы человеческой жизни».

 

«Современные дети – ужасно унылые существа. Готовы предъявлять то, что им втюхивают»

 

Есть ли что-то такое, о чем родители стесняются говорить с психологом и стараются утаивать? А чего стесняются дети?

— Большинство детей обычных вообще не хотят говорить с психологом, особенно подростки, и это нормально. Современные дети – ужасно унылые существа. Они приходят и начинают предъявлять по малейшей просьбе те знания, обучалки, развивалки, что напихали в них родители… Ужасно скучно, тем более что все предъявляют одни и те же знания.

Я помню одно время (они все, видимо, читали одну и ту же энциклопедию про динозавров) они все приходили и пытались рассказать мне, какие бывают динозавры. В какой-то момент я очередному мальчику очень непедагогично сказала: «Знаешь, если ты мне сейчас начнешь перечислять динозавров, я завизжу!». Потому что уже просто невозможно…

То есть дети готовы предъявлять то, что им втюхивают. Говорить о себе, о чем-то важном редкие подростки способны. Что касается взрослых, то это зависит от, скажем так, внутреннего локус контроля и внешнего. Люди делятся на две равные половины. Одни говорят – это я плохой, что-то не вижу. А другие говорят – это вот учительница или друзья, а сам он хороший, добрый. Это все передается от родителей к детям.

Если родители склонны обвинять политический строй, учителей, программу школы, то ребенок их копирует.

 

«Никакой специалист не понимает ребенка лучше матери»

 

Как родителям понять, что самостоятельно с проблемой справиться не удается и пора обращаться за помощью к специалисту?

— Во-первых, длительность. Если проблема длится и длится. Допустим, ребенка вы перевели уже во вторую школу или в третий детский садик, а повторяется одна и та же ситуация. Например, он не может найти контакт, или наоборот он поверхностно общителен и не строит отношений, или одни и те же конфликты с учителями, со взрослыми. Повторяемость событий – значит, мы имеем проблему, в которой надо хотя бы понять, о чем идет речь. Тут надо с кем-то посоветоваться.

Длительность, то есть давно. Скажем так, мой ребенок истерит-истерит, ну все в два года как-то истерили, а вот ему уже четыре и все равно он падает на пол. Вероятно, тут надо уже попытаться понять, что происходит.

Я считаю, что никакой специалист не знает, не понимает ребенка лучше человека, который находится с ним в течение всей жизни, то есть матери. Если мать чувствует тревогу, вроде бы все говорят – «это обычно, это возрастное» – а мать чувствует, что-то не так, вот в этот момент надо пойти. Доверять своим чувствам — это правильно.

 

«Таких родителей надо сразу за дверь отправлять»

 

С кем вам сложнее работать: с детсадовцем или с подростком?

— Знаете, я с детсадовцами как таковыми не работаю. У меня такая идеология – они играют с игрушками, я смотрю, что они делают. Сложнее всего с родителями, которые пришли заранее за подтверждением чего-либо. С ними не то что сложно, с ними невозможно работать. Их в принципе надо сразу за дверь отправлять. Но я как-то… Этика профессиональная, я этого не делаю, но, в общем, их можно сразу за дверь.

 

«Правильного воспитания не существует»

 

Существует ли сегодня в сознании людей четкое разграничение между «правильным» и «неправильным» воспитанием?

— Если у кого-то существует, то он до такой степени неправ! Правильного воспитания не существует! Мир настолько многообразен… Мы же не находимся сейчас в рамках какой-либо традиции. Мы не представляем из себя традиционное общество, где было известно «как». А сами вариации, которые предлагает нам мир – кормить ребенка по часам, кормить, когда придется; класть ребенка спать с собой, класть отдельно; всё время с ним играть, не играть совсем; водить его с собой, оставлять его…. И я как раз занимаюсь пропагандой той точки зрения, что нет ничего правильного, есть какие-то разумные вещи, но их вариативность такова, что выйти за их пределы довольно сложно.

Человек, у которого совершенно четкая система убеждений, он, например, точно знает, что воспитывать детей нужно по доктору Споку (известный американский педиатр, автор книги «Ребенок и уход за ним», — прим. ред.), он не приходит ко мне. Зачем? У него есть книга «Классика», где все написано. Если книга растрепалась и ее съела собака, можно посмотреть в интернете. Как раз приходят те люди, которые ищут свое, которые понимают, что как-то нужно самому соображать, но не очень понимают, от чего отталкиваться.

 

«Мы врем чувствами, мы врем словами, поступками. Это плохо»

 

Какие распространенные приемы в воспитании являются наиболее опасными? От чего родителям совершенно точно нужно отказаться, чтобы не потерять доверие ребенка и контакт с ним?

— Есть всего один принцип, он абсолютно универсальный. Нужно стараться как можно меньше врать ребенку. Причем врать словами, чувствами, врать поступками, мы же врем-то разными способами и заметьте, я не сказала – совсем не врать! Совсем не врать невозможно – мы живые люди. Нужно стараться как можно меньше врать. Сознательно. То есть понимаете, когда мать кричит ребенку в зоопарке, который лезет куда-то: «Если ты сейчас не перестанешь это делать, я с тобой вообще никогда больше в зоопарк не пойду!». Вы же понимаете, что это вранье?

Когда мать говорит ребенку: «Ой, это тетя Света звонит, скажи, что меня дома нет»… Мы врем чувствами, мы врем словами, поступками. Это плохо. Это раскачивает отношения. Чем меньше этого будет, тем лучше будут отношения, тем больше ребенок будет уважать своих родителей.

 

«Они платили сыну за оценки, а потом обнаружили, что он за деньги выносит горшки парализованной бабушки»

 

А что вы думаете по поводу такого популярного приема, как финансовая стимуляция ребенка: окончишь школу на пятерки — держи iPhone?

— Такой метод, как правило, не работает. То есть работает какое-то время, но потом перестает. Надо отдавать себе отчет, что делая это, вы даете ребенку карт-бланш: покупать за деньги что-то внутри семьи – вполне возможно. Это ваш сигнал. Ко мне давно уже приходили люди, которые когда-то продавали оценки и забыли об этом, а потом к своему колоссальному ужасу обнаружили, что их подросший сын за деньги выносит горшки парализованной бабушки. И как-то винить за это мальчика совершенно не приходится…

 

«Что посоветовать родителям? Сесть и плакать»

 

В прошлом году в московской школе №57 разгорелся большой скандал: одного из преподавателей обвинили в интимных отношениях с ученицами. Как вы оцениваете эту ситуацию? Что бы вы посоветовали родителям, которые неожиданно осознали, что такое может твориться в школах, и подросткам, которые могут столкнуться с подобными вещами?

— Это настолько многофакторная, странная вещь, что я вообще никак… далека от этого. Но вот что меня поразило. В какой-то момент мне кто-то прислал ссылки, я прочитала историю про то, как эти ребята у какого-то учителя на даче, совершенно пьяные. А дальше там этот учитель то ли кого-то похлопал по заднице, то ли не похлопал, то ли переспал с кем-то, то ли не переспал. Я осталась в полнейшем недоумении и вообще не поняла, почему обсуждается, переспал ли с кем-то учитель, хлопал ли он кого-то по заднице, и вообще не обсуждается, что дети у учителя на даче вместе с ним пили.

Что посоветовать родителям? Ну, не знаю… Сесть и плакать. А какие их действия могут быть? Если они пришли к выводу, что такое может случиться в любой школе, и настолько не научил ребенка отличать добро от зла… Вероятно, сесть и плакать.

Знаете, я прекрасно помню наш первый портвейн в подворотне, я прекрасно помню наши взаимодействия какие-то, в том числе и влюбляния в учителей и даже интерес нашей учительницы к нашим мальчикам. Но сама система подразумевала, что это будет отдельно. То есть мы, ученики, будем отдельно пить портвейн в подворотне, и какие-то амурные, полуплатонические вещи будут отдельно.

 

«Подростки уязвимы, омерзительны, они всех раздражают и ходят по краю»

 

Некоторое время назад в СМИ с новой силой стали обсуждать тему подростковых самоубийств. Как вам кажется, становится ли эта проблема острее? Есть ли какие-то способы борьбы с этим явлением?

— Нет, не становится. Она становится более «жареной». Ее приготовляют. И, кстати, единственное здравое высказывание по поводу этой 57-ой школы – не как там было, так-наперекосяк, но то, как это готовят – отвратительно!

А проблема была, есть и будет. Потому что подростки очень уязвимы физически, экзистенциально. Они омерзительны, они всех раздражают, они раздражают себя в первую очередь. Они ходят по краю. И, слава Богу, большинство этот край проходит, и входит во взрослую жизнь. Но кто-то срывается с этого края – так было всегда. И чем сложнее общество, чем выше его информационная прозрачность, его насыщенность, тем выше риски. И с этим сделать мы ничего не можем. Мы не можем сделать его таким же деревянным, как было когда-то традиционное. Мы не можем назад отыграть.

А сегодня из любого экстраординарного события — «учитель переспал с ученицей, девочки прыгнули откуда-то» — делают жареную сковородку. Это отвратительно.

Была такая история в средневековье. В одном городе началась эпидемия девичьих самоубийств. Кончали с собой совсем юные девушки, еще не вышедшие замуж, а раньше замуж выходили совсем юные, поэтому это были подростки. Они кончали с собою разными способами, дальше все рыдали и девицу хоронили в белом платье, да еще и гроб несли по городу, усыпанный белыми цветами. А зрелищ тогда было мало: казнь, похороны, свадьбы… И это превратилось в эпидемию. И мэр города решил эту проблему – он запретил их хоронить вот так, носить по городу, одевать в белые платья и объявил об этом официально. И самоубийства прекратились. Подростки – что с них возьмешь! Это исторический факт. Где-то в хрониках записано.

 

«Вы можете быть кем угодно, но к годам к четырем вашего ребенка обзаведитесь хоть каким-то мировоззрением»

 

В последние годы принимается немало законов, призванных, по официальной версии, уберечь детей от опасного влияния и «вредной информации». Как вы оцениваете эти шаги? И что может делать для своих детей родитель, которого беспокоят эти вещи?

— Я считаю, что детей надо оберегать от какого-то негативного влияния. Правда, я не уверена, что это должно делать государство в сложившейся обстановке. Все-таки у нас государство – достаточно светское, мы же не какая-нибудь там религиозная республика. Детей надо оберегать – это правда. Но выбор, от чего и как это делать – фокус в сложившейся обстановке – на современном этапе развития цивилизации – семья, может быть, школа… Государство что-то пытается, но я не думаю, что это эффективно.

А родителям я обычно говорю: вы можете быть кем угодно, но годам к четырем вашего ребенка обзаведитесь хоть каким-то мировоззрением.

Если я, например, придерживаюсь христианского мировоззрения, то у меня есть ответы на какие-то вопросы. Я понимаю, что такое хорошо, что такое плохо. Будучи православным христианином, я излагаю ребенку то, как я вижу мир. Ребенок имеет к подростковому возрасту вот это – он может с этим соглашаться или не соглашаться, но он знает, что есть такая система.

Поэтому совет родителям, которые хотят научить своего ребенка различать добро и зло – сначала сами научитесь! Сами себе отдайте отчет в том, кто вы и как, с вашей точки зрения, устроен мир.

Источник.

Добавить комментарий

с правилами сайта «Образование66»